Более двух лет пришлось добиваться оправдания несовершеннолетнего в преступлении, которое он не совершал. Полтора года парень провел в следственных изоляторах. Единственным «доказательством» обвинения послужили показания свидетеля, которая во время проведения судебного разбирательства оказалась в психиатрической лечебнице с диагнозом «алкогольный психоз».

История борьбы за справедливость началась для бывшего подсудимого К. в субботу, 22 декабря 2007 г. А для меня, его защитника, – в воскресенье, 23 декабря 2007 г. В этот день по предложению следственных органов прокуратуры г. Сланцы я пришел в изолятор временного содержания и по назначению следственных органов стал защитником 17-летнего К., обвинявшегося в гнусном преступлении – совершении насильственных действий сексуального характера в отношении пожилой женщины д. Выскатка Сланцевкого района Ленинградской области (ч. 2 ст. 132 УК РФ).

«Неопровержимые» доказательства
С моим подзащитным до первого допроса у меня состоялся разговор, в котором парень рассказал о том, что никакого преступления он не совершал, а во время совершения преступления, в котором его обвиняют, он с приятелем ехал домой в д. Выскатка из Санкт-Петербурга на автомашине с частным таксистом. Я дал рекомендации своему подзащитному подробно рассказать на допросе обо всех событиях, произошедших с ним в то время, когда он, по мнению следствия, совершил преступление. Он так и поступил. После этого с матерью К. мы решили искать доказательства алиби ее сына, и был заключен договор на его защиту на период следствия и судебного рассмотрения дела.

В первый же день допроса следователь получил подробную информацию о том, с кем, когда, на чем и во сколько приехал К. в д. Выскатка, были указаны приметы машины и свидетели, которые могут подтвердить показания. Но и тогда, и впоследствии, все это было для следователя пустым звуком, так как, по его мнению, у него были неопровержимые доказательства того, что преступление совершил именно К.

На следующий день эти «доказательства» стали мне известны из материалов дела, обосновывающих избрание меры пресечения – ареста. Состояли они из показаний потерпевшей Л. и ее подруги Ко., которые якобы хорошо разглядели К. при совершении преступления. То, что преступление произошло ночью, в квартире с освещением в одну лампочку, поскольку других нет, а также то, что потерпевшая и свидетельница обе злоупотребляли алкоголем, в расчет не бралось.

Алиби

При содействии матери К. были установлены и опрошены водитель, который вез К. из Санкт-Петербурга, – он указал время прибытия в д. Выскатка, явно выходящее за период возможного совершения преступления; свидетели С. и ее мать подтвердили нахождение К. с момента приезда в д. Выскатка в их квартире до самого утра; соседи, которых следствие поленилось допросить, подтвердили возникновение шума из квартиры потерпевшей в тот период, когда К. находился между Санкт-Петербургом и д. Выскатка и когда произошло преступление. Это время в своих первых показаниях называли как потерпевшая, так и очевидица Ко., однако впоследствии вторая изменила свои показания в части времени и стала называть уже другое время, нужное следствию.

Проведенные защитой в первые же три дня с момента задержания К. опросы свидетелей были направлены следователю с ходатайством о допросе этих свидетелей в присутствии адвоката как свидетелей защиты. Первые три свидетеля были допрошены с моим участием. В дальнейшем следователь решил, что мое участие мешает ему на допросах, и решил допрашивать свидетелей защиты без моего участия, что было обжаловано в суде, после чего данные допросы были признаны незаконными.

Было заявлено ходатайство об истребовании сведений о телефонных переговорах с определением места нахождения абонентов в момент разговора, чтобы с помощью объективных данных подтвердить алиби моего подзащитного К. На это был дан ответ, что следствие по собственной инициативе это уже сделало. Данные распечатки телефонных переговоров впоследствии в суде и сыграли решающую роль для подтверждения алиби К.

Таким образом, в первую же неделю практически все доказательства алиби К. были представлены следствию, однако никаких изменений в судьбе К. не произошло.

В ответ на мою жалобу прокурору с просьбой разобраться в ситуации и принять меры к объективному рассмотрению делу поступила отписка.

Потерпевшая меняет показания

В прокуратуру поступила жалоба самой потерпевшей о том, что она не знала, кто совершал в отношении нее преступление, а показала на К. со слов своей подруги Ко., но теперь она поняла, что это был другой человек. Был проведен допрос потерпевшей с нарушением закона (несоответствие письменного протокола видеозаписи протоколу допроса, наличие наводящих вопросов и др.), который фиксировали на видео, что впоследствии в суде также стало одним из оснований для сомнения в объективности первых показаний потерпевшей.

Время совершения преступления «скорректировано»

Предварительное расследование дела длилось полгода, и окончательное обвинение значительно изменилось по сравнению с первоначальным. Если ранее в качестве времени совершения преступления указывалось время около 1 часа 22 декабря 2007 г., то в окончательном обвинении было указано время «в ночь с 21 на 22 января 2007 г.». Все попытки доказать алиби привели к тому, что следствие решило размыть время совершения преступления, чтобы свести на нет алиби К. В дальнейшем это также стало одним из оснований для оправдания моего подзащитного.

Возможное и невозможное для вынесения обвинительного приговора

Когда дело поступило в суд, судья А.И. Кулешов сделал все возможное и невозможное для вынесения обвинительного приговора.

Из возможного был отказ в ознакомлении с делом во время судебного следствия через три месяца после начала рассмотрения дела в суде с мотивировкой «ранее ознакомились и хватит». В отводе суду на основании сомнений в его объективности было отказано по мотивам необоснованности доводов об отводе. Суд не принял показания потерпевшей о том, что совершившим преступление был не подсудимый К., также суд не принял показания восьми свидетелей защиты.

Из невозможного было давление на свидетеля защиты – сотрудника милиции С., выезжавшего на осмотр места происшествия. На предварительном следствии сотрудник С. был допрошен следователем по его же инициативе, но поскольку дал показания, не устраивавшие следствие, в списке лиц, вызываемых в суд, указан не был. Пришлось вызывать его по инициативе защиты. Судья неоднократно задавал свидетелю вопрос «Зачем вы сюда пришли без вызова суда и прокурора?» и по итогам всего допроса прозвучала удивительная фраза – «Да мы и без вас разберемся». В протокол судебного заседания показания свидетеля С. занесены не были, после подачи замечаний на протокол суд отрицал очевидный факт – отсутствие этих показаний в протоколе. Время начала шума в квартире потерпевшей, указанное в приговоре, на целый час отличалось от времени, указанного свидетелем Н. и зафиксированного в протоколе судебного заседания. А именно эта разница делала ничтожным алиби К.
В отношении адвоката было вынесено частное постановление для принятия мер адвокатской палатой.

Первое судебное следствие длилось полгода, подсудимый – несовершеннолетний К. находился под стражей на момент вынесения приговора уже год.

Три года лишения свободы – таков итог «беспристрастности» и «объективности» судьи А.И. Кулешова.

Приговор отменен – подсудимый оставлен под стражей

Приговор и частное постановление были обжалованы в кассационную инстанцию – Ленинградский областной суд. Итог – приговор отменен как незаконный и необоснованный. Второе определение Ленинградского областного суда отменяло частное постановление, обвинявшее адвоката в нечестности. Однако решением кассационной инстанции подсудимый К. был оставлен под стражей.

Новое разбирательство

Было начато новое разбирательство, с новым судьей – А.И. Ершовым. Сразу заявлен отвод представителю обвинения – помощнику прокурора Ст. по мотивам оказания давления на участников процесса при первом разбирательстве в суде и очернения стороны защиты в возражениях на кассационные жалобы защитника, выразившегося во фразе «Со свидетелями защиты была проведена определенная подготовительная работа, направленная на создание "алиби” К.». Суд отказал в отводе представителя прокуратуры, однако на следующее судебное заседание явился уже другой представитель прокуратуры – помощник прокурора П. Маленькая, но победа!

В начале разбирательства дела с новым составом суда проведен допрос потерпевшей и основного свидетеля обвинения Ко. Было отмечено расхождение в их показаниях; оглашены показания свидетеля Ко., данные на предварительном следствии, в силу существенных противоречий в ее показаниях по сравнению с первоначальными; и практически была устроена очная ставка между потерпевшей, утверждавшей, что подсудимый К. не причастен к совершению преступления, и свидетелем Ко., утверждавшей, что преступление совершил именно К.

Последовали допросы свидетелей обвинения. И через три месяца по ходатайству защиты суд принял решение об изменении меры пресечения с содержания под стражей на залог в незначительной сумме – 20 000 руб. Вторая победа!

Но до окончательного результата еще полгода. Допросы свидетелей обвинения, дополнительных свидетелей обвинения, свидетелей защиты, исследование материалов дела, просмотр видеозаписи проведения допроса потерпевшей, прослушивание записанного телефонного разговора потерпевшей с милицией в ночь совершения преступления, в котором потерпевшая говорит, что не знает, кто пришел, а вот Ко. называет пришедшего к ней как К., исследование справки о нахождении свидетеля Ко. в психиатрической лечебнице с диагнозом «алкогольный психоз».

Прошли прения сторон, и государственный обвинитель П. сделал заманчивое предложение – назначить минимально возможное наказание по данной статье – с учетом снижения нижнего предела в два раза как несовершеннолетнему в размере полутора лет, т.е. признать виновным и засчитать в срок наказания фактический срок нахождения под стражей.

И наконец долгожданный, выстраданный, вымученный оправдательный приговор.

Помощник прокурора работал как дотошный адвокат

Но еще не все закончено. Со стороны обвинения в последний день срока, отведенного на обжалование приговора, в суд поступает кассационное представление помощника прокурора П., изложенное на шести листах, с указанием всех нарушений, которые может выявить только дотошный адвокат, цепляющийся за малейшие недочеты для отмены приговора. Прокурор обращал внимание суда, например, на следующие факты:
– в приговоре не указаны участвовавшие в заседании государственные обвинители С. и Г., не указана должность государственного обвинителя П. (жуткие нарушения!);
– в протоколе не указано время окончания заседания;
– не установлена личность подсудимого, так как это сделано только после перерыва;
– якобы отсутствует согласие на проведение аудиозаписи потерпевшей (в то время как такое согласие было получено);
– нарушена очередность исследования доказательств, так как дополнительных свидетелей обвинения допросили в ходе допроса свидетелей защиты, и др.
В ответ я подал возражение на восьми листах со ссылками на листы дела и указанием номеров строк на листах.

Итоги

И вот 18 февраля 2010 г. суд кассационной инстанции ставит точку в деле: оправдательный приговор оставить в силе, в удовлетворении кассационного представления отказать.

Подводим итоги: несовершеннолетнего К. содержали под стражей почти полтора года. Окончательное оправдательное решение суда вынесено спустя два года и два месяца с момента начала уголовного преследования К.

Частное постановление судьи Кулешова в адрес адвоката было отменено Леноблсудом лишь частично. Оно стало предметом рассмотрения квалификационной комиссии Адвокатской палаты Ленинградской области. Мои коллеги не только не усмотрели в моих действиях каких-либо нарушений, но после прекращения дисциплинарного производства посчитали необходимым обратить внимание органов судебного сообщества Ленинградской области на незаконное и откровенно хамское поведение судьи Кулешова в процессе не только по отношению к защитнику, но и по отношению к свидетелям.

Обращение Президента АП ЛО было рассмотрено на заседании Президиума Леноблсуда, судье Кулешову было указано на недопустимость подобного поведения.

Начало взрослой жизни

После таких приговоров хочется верить, что справедливость все-таки есть – пусть через два года, но все же признали человека невиновным. Но кто вернет лучшие годы жизни парню, который свое совершеннолетие встретил в камере?! Чем можно компенсировать те переживания и страдания, которые он перенес, находясь под стражей по обвинению в таком гнусном и позорном преступлении?! Как вернуть ему веру, после того как его осудили и назначили ему в качестве наказания три года лишения свободы за преступление, которое он не совершал?! И это начало взрослой жизни – такое нелепое и ужасное по своей несправедливости.

---

Дисциплинарное разбирательство

Судья А.И. Кулешов вынес частное постановление в отношении адвоката АП ЛО Т.Н. Колесника. Претензии судьи сводились к следующему.

1.    Адвокат, будучи извещен об объявлении перерыва в судебном заседании, после перерыва в суд не явился.

2.    Адвокат нечестно исполнял свои обязанности, дав указание свидетелю В., не являться по вызовам следователя на допросы.

Адвокат обжаловал частное постановление.

Судебной коллегией Ленинградского областного суда частное постановление было отменено в части обвинений адвоката в нечестном исполнении своих обязанностей, так как из материалов дела очевидно следовало, что адвокат не давал указаний свидетелю не являться на допрос, а предупреждал о необходимости являться на допрос только в присутствии адвоката.

Оставшаяся в силе часть постановления явилась предметом рассмотрения в дисциплинарном производстве.

Адвокат представил в квалификационную комиссию исчерпывающие объяснения причин неявки в судебное заседание с приложением всех необходимых документов: он в перерыве участвовал в этом же суде у другого судьи в деле по назначению, о чем судья Кулешов был поставлен в известность заранее.
Квалификационная комиссия не усмотрела в действиях адвоката какого-либо нарушения закона и Кодекса профессиональной этики адвоката. Рассматривая это дисциплинарное производство, заслушав аудиозапись судебного процесса, Совет АП ЛО пришел к выводу о необходимости сообщить в органы судейского сообщества о недопустимом с точки зрения судейской этики поведении судьи Кулешова.

Речь, кроме нарушений, уже отмеченных Судебной коллегией Ленинградского областного суда при отмене приговора, шла о следующем.

В ходе рассмотрения дела защитник заявил суду ходатайство о допросе свидетеля С. – работника милиции, криминалиста, выезжавшего со следственной группой на место преступления.

Свидетель С. явился в суд по просьбе адвоката.

Приводим выдержку из допроса:

Судья (свидетелю С.): Николай Геннадьевич, зачем Вы сюда пришли?

С.: Пригласил адвокат.

Судья: Вы сейчас на работе должны быть?

С.: Нет, я после суточного дежурства.

Судья: А кто Вас позвал?

С.: Сторона защиты в качестве свидетеля.

Судья: И Вы согласились?

С.: Я подумал, для дела надо, и пришел.

Судья: Мне просто интересно, когда надо – ждешь, а тут раз – и пришел.

С.: Мне адвокат сказал, я и пришел, я на таком мероприятии впервые.

Судья: А Вам повестку давали?

С.: Нет.

Судья: Интересно, что Вы после дежурства и сразу прибежали на заседание и еще фото принесли.

С.: Но меня допрашивали раньше.

Судья: Вас суд не вызывал, прокуратура не вызывала, а Вы – раз и пришли. Помогаете защите, так я понимаю?

С.: Я хотел помочь, чтобы разобрались.

Судья: Да мы без Вас разберемся.

Поведение судьи, противоречащее принципам состязательности и презумпции невиновности, послужило основанием для обращения Совета к Председателю Ленинградского областного суда, в Совет судей и в квалификационную коллегию судей.

Поведение судьи рассматривалось на заседании Президиума Ленинградского областного суда, и ему было вынесено предостережение.